Не знаю, бывает ли что-то важнее сообщений, которые ты никогда не отправляешь. Ветер опять остается на ночь, дышит в затылок, дует на кофе: понимает, что мало кто любит горячие напитки. А одной ночью легче мечтать, чем спать, и можно придумать жизнь, в которой так легко переносится вечерняя тьма.
Ведь живые, настоящие, бумажные письма иногда значат больше, чем люди, старые листы хранят сильнее, чем новые отношения. Размазанная по тетради ручка, «мне нужна не ты», такое глупое расставание, в котором виноват лишь холод между двоими. Девочка плачет в автомате, плачет в метро, говорит в трубку: «Мы с ним вместе», а ее поправляют: «Ты с ним вместо». А на улице она видит август и август не хочет уходить, но у него так мало времени, чтобы его запомнили счастливым. И она ведь тоже когда-то смеялась в фотоаппарат, чтобы ее видели радостной, с длинными волосами и в красивом платье. И он до сих пор смотрит на ее улыбку, и до сих пор у него глаза грустные. Понимаешь, глаза грустные, а на кухня другая девушка хочет сфотографироваться в его футболке, и он отказывает, потому что рвать снимки потом больно, как больно отрезать пряди, которые еще, кажется, чувствуют его руки.
И потом, потом через несколько лет он случайно видит ее на улице, она улыбается прохожим, у нее уже отросли волосы и она выглядит свободной. Он просит, чтобы ему вернули все то время, что он отдал другой. А ее встречает мальчик и она тихо благодарит, что боль не вернулась, что все прошло.
И, если кто и окликает парочку, так это ветер. Он спрашивает, можно ли переночевать у нее, но мальчик берет ее ладонь и говорит, что нужно закрыть форточку.

… но ветер все равно сквозит в щели, пока его не впустят. Чтобы прочитать письмо, чтобы погладить строки — и унести ком на улицу, затерять его в городе, в котором ночь стала отдельной историей, а не данью памяти.